Эта игра мне очень нравилась. И когда я прокричала так очень низко пролетающему самолёту, он вдруг начал спускаться и, пролетев над моей головой и оглушив нас рокотом мотора, вдруг сел на воду, недалеко от нас. Я, испугавшись, бросилась с плачем к папе.
     - Что же ты плачешь, сама его позвала, вот он и сел, хорошо, хоть не на ручку! Папа взял меня за руку и мы пошли к самолёту. Лётчик в комбинезоне и сапогах вылез из кабины прямо в воду (самолет сел у берега) и, выйдя из моря, подошёл ко мне. Они с папой весело о чем-то разговаривали, а я смотрела, на лётчика и на большой самолёт и радовалась, что он не сел мне "на ручку"! Возвращаясь с пляжа, мы проходили мимо больших каменных львов, которые лежали на двух постаментах у входа в какое-то здание (сейчас это здание читального зала городской библиотеки, но львов уже нет, их убрали в 1964 году как "пережитки прошлого").
     Каждый раз я просила папу посадить меня на льва. Папа сажал меня, а Тамочка залезала на другого. Несколько минут мы восседали на царственных животных, испытывая необычайную радость.
     Помню, как мы с папой отправились на прогулку вдоль берега моря (очевидно в столовую Мойнаки). Там не было никаких строений, а было пустынное морское побережье с огромными песчаными пляжами, поросшими зелёными колючками, мы вышли к озеру со стороны моря, берега его были тоже пустынны и дики. Это было, примерно, в 1926-27 годах.

ПОЕ3ДКА В СУДАК

     Когда мне было четыре года, мы ездили всей семьёй отдыхать в Судак. Папе дали семейную путёвку в дом отдыха.
     Мама, собираясь на юг, сшила нам с Тамочкой по два новых сарафанчика, один синий с мелкими кранными цветочками, другой - нежно-зеленый, салатовый. Папе она вышила шёлком две белые полотняные рубашки-косоворотки. У Тамары сохранилась карточка, где мы вчетвером сфотографированы в Судаке. Папа, мама, Тамочка и я сидим в море на большом камне-скале. Мама и мы с Тамочкой - в одинаковых сарафанах, мама - с коротко остриженными чёрными вьющимися голосами, молодая и красивая. На головах у нас с Тамочкой такие же светло-зелёные банты, у меня - на светлой с чёлкой, у Тамочки - в тёмных волосах. Папа - в белой вышитой рубашке-косоворотке, с палочкой в руках, сделанной и выжженной им самим.
     Мы приехали на поезде в Крым (в Симферополь), а оттуда, специальным автобусом нас, отдыхающих, повезли в Судак. Автобус был небольшой, типа легкового автомобиля, и мне помнится, он был открытый, без крыши.
     Несколько часов мы ехали по горным дорогам. Дорога петляла в горах, часто мы видели одни и те же горы то справа, то слева от нас. Всё в пути нас радовало, особенно красивыми были горы, все они были разных цветов, чем дальше, тем более приобретали они синие и фиолетовые оттенки.
     И вдруг я услышала чей-то возглас:
     - Смотрите, море!
     Много раз после я видела море, всегда оно было неожиданно-прекрасное. Но первое сознательное впечатление никогда не изгладится из моей памяти.
     Я взглянула вперёд и увидела вдали огромную синюю равнину, всю переливающуюся и сверкающую тысячами искр. Море, освещённое полдневным солнцем, было покрыто рябью волн, они горели на солнце, сияли, сверкали изумительным неповторимым светом!
     Таким я увидела море. Потом я узнала, что оно бывает каждый раз другим, непохожим, разным столько раз, сколько раз его видишь.
     Когда, наконец, машина въехала в ворота дома отдыха, и мы вышли из автобуса, я вдруг увидела, что вся дорога усыпана красивыми круглыми гладкими камушками.
     Со словами: "Какие камушки!" - я бросилась собирать их в подол своего нового сарафанчика!
     Пассажиры рассмеялись и с тех пор, при встрече с нами в столовой или на море они спрашивали:
     - Что, Римочка, набрала красивых камушков?
     Нам отвели в доме отдыха просторную отдельную комнату с четырьмя кроватями, стульями и столом, светлую и чистую. И началась наша курортная жизнь.
     Утром, после завтрака, мы шли по тенистой кипарисовой аллее и морю. Природа в Судаке очень красивая, берег скалистый, покрытый мелкой серой галькой. Обломки скал, разрушаемых веками, ветрами и морем, обкатанные волнами, превратились в гладкие разноцветные камушки, можно было часами ходить по тёплой морской воде, набегавшей прозрачной кружевной волной на берег и искать причудливо окрашенные морские камушки. Отвернув небольшой камень, можно было увидеть маленьких крабов, боком убегающих от нас. Мы брали их в руки и, рассмотрев, отпускали в море.
     Ласковое море, солнце и особый крепкий солоноватый запах водорослей, красота окружающих гор - всё это не только исцеляло тело, но и незримо откладывалось в нашей душе благодарностью и любовью к природе, к окружающему нас прекрасному миру.
     Отдыхающих на берегу было мало, кое-где, отдельными группками загорали на солнце или купались люди. Большинство отдыхающих ездило на пляж, мы же предпочитали благоустроенному пляжу этот дикий скалистый берег. Папа натягивал под скалой простыню и у нас получался домик.
     Море полукругом окружали горы. Мы с мамой купались у берега. И только папа, заплывал далеко, нырял и мы со страхом ждали, когда он вынырнет. Часто мы видели чёрные спины дельфинов, резвящихся невдалеке от берега.
     Однажды мы с папой катались по морю в лодке. Папа сидел на вёслах, мама на корме, а мы с Тамочкой посредине - на скамейке, крепко держась за борта лодки.
     Как только мы отплыли от берега, увидели дельфинов. Они подплыли к нам и окружили лодку. Дельфины начали играть с нами. Их было много. Они отплывали далеко от лодки, потом быстро плыли к нам и ныряли под лодку. Некоторые высоко выпрыгивали из воды, как будто приглашал нас купаться с ними.
     Сначала мы обрадовались им, но потом, когда, играя, дельфины начали тереться о борта лодки, что означало, наверное, доброе к нам расположение, и лодка закачалась, мы очень испугались. Папа велел нам сидеть смирно, а сам потихоньку начал грести к берегу.
     Дельфины сопровождали нас почти до самого берега, а потом уплыли в море. С этих пор мы на лодке больше не катались.
     К обеду мы возвращались по аллее в дом отдыха. Было очень жарко и, если бы не тенистая аллея, мне кажется, я сгорела бы на солнце.
     После обеда мы отдыхали в своей комнате. А после полдника до ужина, обычно, уходили гулять.
     Очень любили мы прогулки в горы. Мы забирались высоко по горным тропам. В одном месте тропу рассекала огромная трещина - пропасть. Смотреть туда было страшно, казалось, у неё не было дна. Через эту пропасть сначала перепрыгивал папа, потом протягивал нам руку, и мы перепрыгивали страшную расщелину. Слышно было, как сорвавшись из-под ноги, летят в неё осыпающиеся камни. Последней перепрыгивала с папиной помощью мама. Потом мы с ужасом, но и с радостью вспоминали, как преодолели это страшное место.
     В другой раз папа пообещал нам подняться на яйлу. Что это такое, мы не знали. И вот, мы долго карабкаемся по крутым тропам, всё выше и выше поднимаясь над долинами. Мы вдруг видим, что впереди виднеется красная гора. Поднявшись ещё выше, мы оказались на ровной поверхности, как будто в степи, но только высоко в горах. И вся эта степь, до самого горизонта, была красной от цветущих маков! От цветов шёл приятный, слегка дурманящий аромат, над степью стоял гул от бесчисленных пчёл, а над алыми маками порхали удивительные невиданные нами, крупные жёлто-чёрные бабочки, с тонкими изящными хвостиками и множество других разноцветных бабочек и мотыльков.
     Мы с Тамочкой пробовали нарвать букет этих красивых цветов, но как только срывали - лепестки их тут же осыпались на землю.
     - Пусть они останутся здесь и растут, такие красивые! - сказала нам мама.
     Но, возвращаясь в дом отдыха, мы всё же собрали букет из разных цветов. Особенно красивый цветок нашла Тамочка. Он был тёмно-красный и
листья тёмные, покрытые пушистыми зелёными волосками. Тамара всю дорогу нюхала его, а утром, когда она проснулась, лицо её опухло и стало красным, даже глаз не было видно. Мама повела Тамочку к врачу. После долгих расспросов, врач сказала, что она опухла, оттого, что понюхала растение, выделяющее ядовитые вещества. Тамочка скоро поправилась, но с тех пор мы боялись рвать неизвестные растения.
     Гуляя по горам, я сильно уставала, и обратно папа часто нёс меня на спине (что называлось "ехать на борзом"), но потом придумал способ, который облегчал наши прогулки, но всё же от них мы не отказались.
     В горы я шла сама. А когда сильно уставала, папа и мама брали в руки простыню, я ложилась в неё, как в гамак, и они несли меня.
     Можно поражаться необыкновенному терпению и любви наших родителей к нам, детям!
     Однажды мы пошли на "Сахарную головку", так называлась большая гора-скала, напоминавшая по своей форме головку сахара (какие продавались до революции). Была она почти на ровной, слегка всхолмлённой местности.
     До Сахарной Головки от Судака было довольно далеко. На неё была протоптана винтовая дорожка - тропа. Таким образом, подняться на неё можно было, лишь много раз обойдя эту гору вокруг, взбираясь всё выше и выше.
     Мы также пошли по тропе, мечтая подняться на самую макушку Сахарной Головки. Но пройдя несколько витков, мы услышали чьё-то слабое жалобное повизгивание и обнаружили недалеко от тропы маленького серого щенка, свернувшегося калачиком и скулившего тихо и безнадёжно.
     Кто мог занести его так далеко от города? Или сам он, в поисках хозяина, пошёл за кем-то из отдыхающих и, устав, остался лежать на тропе? Это было загадкой. Только выше мы не пошли. Взяв щенка на руки (он не мог даже радоваться), мы спустились из и вернулись в дом отдыха. Эту ночь щенок спал с нами. Мы искупали его и накормили. Щенок повеселел, стал очень хорошеньким. Папа назвал его Серко. Потом папа сделал ему домик в кустах под нашим окном. Почти весь сезон он пробыл с нами, всюду бегал за нами и ходил с нами на прогулки.
     Отдыхающие узнали историю Серка и полюбили его. Но незадолго до отъезда, папа нашёл ему хозяина. Его взяла к себе в дом пожилая женщина, сотрудница дома отдыха. Мы с грустью расставались со своим любимцем, но были рады, что он обрёл хорошего хозяина.
     Ещё мы совершили интересную экскурсию в Генуэзскую крепость, которая почти полностью сохранилась до наших дней. Помню высокие крепостные стены, бойницы, подземные переходы. Рассказ экскурсовода был тогда, конечно, для меня непонятен.
     Посетили мы татарскую мечеть. В судаке была работающая мечеть. Мы слышали голос одетого в чалму муллы, с минарета сзывающего "правоверных" на вечернюю молитву.
     При входе в мечеть-музей нам предложили снять свою обувь и одеть парчовые черевики с загнутыми вверх носами, в которых мы ходили по мечети, красиво расписанной и богато убранной коврами, уставленной серебряной утварью.
     Пребывание в Судаке оставило у нас неизгладимое впечатление на всю жизнь. И мы благодарны нашим родителям, бравшим на себя трудную заботу о нас и нашем отдыхе и не пожелавшим отдыхать отдельно от нас.